Время неслось вскачь, я бегала с рекламой и просила прийти на открытие всех немногочисленных знакомых и просила передать уже им. Даже упрашивала Гервину и Элайзу дать рекомендацию. Гервина согласилась сразу, сказав, что добытая самостоятельно еда — самая лучшая и она обязательно даст мне шанс. А Элайзу заманивать пришлось «особым блюдом» специально для нее из моего молока. Так что она обещала привести чуть ли не весь госпиталь. Мне весь был не нужен, потому что не было уверенности в том, что я с этим справлюсь.

Параллельно еще требовалось найти работниц. Ведь, как выяснилось, если будем заняты только мы вчетвером, то мы просто на кухне поселимся. Вергинн правда упрашивать не пришлось, так что уже было пятеро. Как-то сама пришла Тимерия, сказав, что поможет. А, ну да, их же кормили на базе не так хреново, как нас, наверное скучает.

Дальше пришлось сложнее, но Уликуми будто подтверждал с каждыми успешными переговорами, что он невероятно полезный компаньон. Вскоре мы были готовы к большому открытию. Доставили последнее, что мы так ждали, само здание, ведь то, где мы жались, было просто временным явлением.

Стоило только разметить площадку, поместить в ее центр чемоданчик, на котором была куча чисел и символов, нажать на кнопку и отбежать.

И началась магия. Чемодан начал разворачиваться в самое настоящее здание, металлопластик рос прямо на наших глазах, сверкая белоснежной новизной. Буквально десять минут и здание, такое, как мы с Улеанной распланировали спустя многие вечера, было готово. Оставалось только въехать, освоиться и открывать двери всему лагерю. Ух, надеюсь ничего не помешает завтрашнему открытию!

И в разум сама собой залетела мысль про Види. Я так ничего и не проверила по поводу девушки. Просто, она не казалась мне страдающей от чего-то. Какой-то немного беспокойной что ли, и двигающейся немного неестественно, мой мозг это списывал на то, что мы все очень сильно устаем в последнее время. Да и мне казалось, что все хорошо, все же она регулярно после наших легких в последнее время миссий ходит к Элайзе на обследование, оправдывая тем, что ей не хочется иметь этот грязный шрам от гиеньей пасти на себе.

Но, когда на кону стояло открытие, мне нужно было убедиться что все хорошо. Так что я, скомандовав всем расходиться и отдохнуть, естественно взяла девушку под ручку, от чего она немного зарделась и отвела ее в вечно пустующий медкабинет в главном здании лагеря.

— Жень, а что мы здесь делаем? — Продолжила девушка стесняться, видимо, думая о чем-то романтичном, переходящим в пошлое.

— Рассказывай, Види. Что с тобой в последнее время? — Старалась я быть помягче, чтобы не давить слишком сильно.

— Н-ничего? — Мгновенно поменялось настроение девушки, она теперь казалась сжавшимся котенком, пытающимся залезть в щель от грозного врага.

— Я же не слепая. Остальные тоже наверняка беспокоятся. С тобой явно что-то не так. — Продолжала я говорить успокаивающим шепотом, приобнимая девушку.

— Е-если это ты, то я покажу — произнесла она так, будто идет на эшафот и, отстранившись от меня, медленно приподняла юбку и опустила трусы. Мои глаза расширились в неверии…

Глава 20 (89). Клин клином вышибают

Там был член в поясе верности. Лишенный волос, выглядящий гладким и белоснежным, отличаясь от остальной кожи вокруг своей новизной. Он вжимался в стальные стены, что выглядело несколько больно. И внизу под ним болтались два небольших яичка, что добило меня окончательно. И, как вишенка на этом сюрпризе, внутренняя сторона ее бедер была подозрительно влажной, отражая свет…

— Э-это что? — только и хватило у меня духу сказать. И так было понятно, что это блин член, но мой вопрос сейчас подразумевал нечто другое. Например, откуда это все?

— Элайза сказала ч-что это обычное малое проклятье для тех, кто навестил Королеву Гиен. Лечится легко, просто я, по ее словам, как-то умудрилась его запустить…

Бормотала девушка, не в силах больше выносить моего взгляда, направленного прямо на орган, который даже в этой клетке казался больше моего. Она опустила руки, позволив гравитации сделать свое дело и скрыть то, чего она так стыдится.

— И давно?

— Н-неделю. Э-элайза обещала что к концу месяца он исчезнет так же, как п-появился а пока что, чтобы не мешал, дала мне эту машину для пыток. — Говорила она, иногда сбиваясь и заикаясь из-за смущения.

Ну что ж, впервые на моей памяти кто-то мог понять мою боль. Правда, это была моя лучшая подруга, которой такой проблемы вообще иметь не положено, что так себе. Она же тем временем, продолжала.

— Женя, как ты вообще с ним обходишься? Мне даже трогать его противно! Особенно когда эти два свисающих ужаса задевают бедра… — начала она жаловаться от чего во мне проснулся праведный гнев. Будто оскорбляют заодно и меня!

— И ничего не противно. И не ужас это! Я могу тебе доказать что иметь член это лучшее что вообще может быть на свете! — Выпалила я не совсем подумав, как мои слова могут звучать со стороны. А когда осознала, то сама как-то смутилась и решила морозиться.

Но Види это все слышала. И ей это не особо понравилось. Видно было, что девушка на грани кипения. Это было явно не то, что она рассчитывала услышать вместо слов утешения и сочувствия.

— Ах вот что ты на самом деле думаешь! Тебе все еще хочется быть мужчиной! Я думала что мой подарок в конце учебы тебя исправит, но, похоже, это может сделать только могила!

И с каждым словом и каждой вспыхнувшей венкой на ее лице мне становилось понятно, что это я сильно зря ее ткнул в застарелую рану настолько острыми словами.

Она плакала и кричала, кричала и плакала, говоря, что я ее на самом деле не люблю, то наоборот, пыталась у меня убедиться, что я все еще люблю, в любом случае, соплей и слез было много, моя грудь столько никогда до этого не вмещала и, надеюсь, не будет это делать после.

Девушка прижималась к моей груди, вся мягкая и казавшаяся сейчас самым беззащитным существом на свете. Я старался говорить общие успокаивающие слова, опасаясь очередного взрыва с ее стороны.

— Знаешь, Женя, Элайза сказала, что можно убрать его раньше. Если кончить в кого-то. Я не собираюсь это делать ни с одним человеком. Лучше терпеть боль и возбуждение, чем… чем… — не смогла она продолжить, просто в очередной раз грозя сорваться в истерику.

Я видела, что с ней происходит. Первая неделя пояса — труднейшая, говорю как вынужденный эксперт. Постоянное возбуждение и боль смешиваются с глубоко укоренившимся отвращением к членам. Какого было из всех именно ей получить такой «подарок»? Я удивлена, что Види умудрялась почти не показывать на людях, как ей тяжело.

— Ключ с собой? — я не верила в то, что говорю это. Но девушке, которую я люблю, нужна помощь.

Да, во мне поднимается сейчас уже свое отвращение, то что я о себе говорю как девушка не означает, что я резко сменила команду. Мне нравятся сиськи! Но тут уж нужно разделить, что важнее — десять минут терпения моих, или около двух недель ее? Мне кажется, если оставить все как есть, это может сильно подкосить Види. Она и так держится либо на упрямости, либо на чем-то другом.

— Ж-женя, т-ты серьезно? — решила она переспросить, будто испытывая мою решимость. А нет ее, держится на соплях, которые сейчас сохнут на моей блузке!

— Серьезно — произнесла я, смотря ей в глаза. — К тому же, я знаю способ, в котором мне не потребуется иметь киску.

Да, я подумывала об отсосе. Самый простой и требующий от меня меньше всего жертв способ. Просто зажмурить глаза, думать о заливных лугах и работать головой, к сожалению в физическом смысле.

Ключ, оказавшийся во внутреннем грудном кармане девушки, быстро перекочевал ко мне в руки. Я почти брезгливо, стараясь избегать прикосновения к голой коже члена, вставлял ключ в замок, выглядящий неоправданно тяжелым, будто он сдерживал не простую мышцу, а нечто мощное и первобытное…

И стоило это сделать, как стало понятно, почему замок был таким — внешняя часть пояса превратилась в снаряд, что гулко стукнулся об стену а обретший свободу член расправился в длине и приложил меня по лицу. Что-то мне стало не по себе от его размера. Я даже не успела отреагировать на то, что у меня чужая сосиска на лице, лишь пребывала в тихом шоке.